Славянская филология
Филология дословно значит любовь к слову. Славянская филология, соответственно, означает любовь к славянскому слову, изучение славянского слова во всех его проявлениях — чисто языковом (славянские языки и диалекты, литературные языки и стили языка), литературном (славянская словесность — письменность и литература) и фольклорном (славянское народное творчество). Таким образом, славянская филология образует единый комплекс наук, называемых славянским языкознанием, литературоведением и фольклористикой. Есть и более узкое понимание того же термина, как обозначающего науку о текстах, написанных на славянских языках, науку о славянской письменности, ее возникновении и развитии, о древних и новых рукописных и книжных памятниках славянских народов. В этом отношении помимо теоретического филология имеет и большое практическое значение, ибо по языку, манере письма (см. Палеография) и другим показателям можно определять время и место возникновения памятников письменности, нередко и их авторство. В то же время филология призвана устанавливать преемственность рукописной и книжной традиции, историю текста (во времени и в пространстве), его зависимость от других текстов или влияние на них. Наконец, эти же тексты являются прямыми источниками для истории славянских языков и литератур.
Филология предусматривает научную любовь к слову, требующую предельной точности, документированности и достоверности, не допускающей во имя «красоты» или «полноты» никаких дорисовок, вымыслов и подделок. Но такие подделки в истории филологии бывали, и на примере их разоблачения обнаруживалась сущность научных филологических методов и довольно разнообразных приемов исследования, дополняющих друг друга и связывающих филологию с другими гуманитарными науками — историей, этнографией, философией, социологией.
Едва ли не самой крупной и дольше всего остававшейся нераскрытой подделкой были так называемые древнечешские знаменитые рукописи — Краледворская и Зеленогорская. Чешский филолог Вацлав Ганка так мастерски исполнил эти подделки, выдав их за найденные им «самые древние славянские памятники», что не одно поколение славистов было введено в заблуждение. Даже такие ученые, как Добровский, Востоков, Срезневский, поверили в подлинность «найденных» Ганкой текстов.
Постепенно, однако, обман раскрылся. Но для этого понадобились усилия не только лингвистов, но и историков, палеографов, даже химиков (они анализировали состав красок, использовавшихся при написании этих текстов).
В 1969 г. Краледворская рукопись была доставлена в Криминалистический институт в Праге. Тут и установили окончательно, как она делалась.
Эта любопытная страничка из истории славянской филологии напоминает нам не только об этике науки, о гражданском и профессиональном долге исследователя, но и о том, что подлинные, неподдельные, оригинальные тексты требуют такого же пристального внимания, как и тексты типа Краледворской рукописи. А текстом современная филология считает и записанную диалектную речь, и песню, и обряд, и художественно-литературное произведение, и, естественно, любую запись из прошлого — будь то новгородская берестяная грамота или «Повесть временных лет» киевского летописца Нестора.
