Цивилизация
Цивилизация (от лат. civilis — государственный, гражданский) — понятие, употребляемое зачастую как синоним культуры; нередко под цивилизацией понимается лишь уровень, на котором находится материальная культура данного общества (такое словоупотребление особенно характерно для марксистской традиции). Словом «цивилизация» может обозначаться также уровень, определенная ступень в развитии общества, его материальной и духовной культуры, — так говорится об «античной цивилизации», «современной цивилизации», «индустриальной цивилизации».
Цивилизация, включая в себя все характеристики культуры, переносит акцент на характер, уровень, на степень зрелости, на тип организации и самоорганизации того или иного общества. Под цивилизацией понимается прежде всего состояние развития общества в данный исторический период, а оно обусловлено уровнем овладения человеком силами природы, характером производительных сил и производственных отношений, мерой материального богатства, развитостью гражданских отношений, общественных институтов. Вот почему просветители 18 в., остро ощущавшие и необходимость, и противоречивость перехода общества на принципиально новую ступень развития, связанную с формированием капиталистических отношений, с возникновением гражданского общества, в котором важнейшее значение обретают права человека, с развитием научно-технического прогресса, оказались перед необходимостью ввести новое понятие — «цивилизация». Им они обозначили общество, в основе которого лежат начала разума и справедливости.
И сегодня, когда мы говорим о необходимости действовать «так, как принято в цивилизованном обществе», призываем друг друга «быть цивилизованными», имеются в виду именно эти два начала — будь то поведение отдельного человека или вся сложнейшая система функционирования общественного организма (см. Просвещение).
Как же формируется «уровень цивилизованности»? Складывается он стихийно или подчиняется каким-то закономерностям? Вернемся к истокам понятия — к Древнему Риму, где гражданин (civis) был непосредственно причастен к общественным делам (civilis) в обществе (civitas), обладавшем четкой и определенной организацией. Именно эта четкая организация и давала возможность римлянам (а до них грекам) противопоставлять себя «варварам» как человеческой общности совсем иного рода. В средние века Данте разработает идею и понятие civilitas — общечеловеческого единства, которое находится «над» отдельной личностью, «над» отдельными группами людей, «над» целыми народами. Данте вкладывал в свои представления прежде всего тот смысл, который диктовало христианское миросозерцание, однако идея великого флорентинца оказалась более широкой и провидческой. Не случайно сегодня мы говорим о мировой цивилизации, которая включает в себя весь самобытный опыт каждого народа, опыт всех минувших эпох, несет в себе некую интегральную функцию. Причины тому очевидны: все более возрастающая система мировых экономических взаимосвязей, необходимость общего согласия для того, чтобы обеспечить всему человечеству и каждой его части нормальное, мирное развитие, ход научно-технического прогресса со всеми его достижениями, проблемами и опасностями, которыми этот прогресс сопровождается.
Итак, сама идея цивилизации очень рано привела к представлениям о единстве человеческой истории, заставила думать о том, что же такое прогресс, существует ли он и в чем заключается, об этапах исторического развития, притом не только в прошлом и настоящем, но и в будущем. По мере накопления людьми опыта то и дело оказывалось, что «удобные» схемы прогресса и цивилизации неполны, недостаточны. Так, в эпоху Возрождения, в эпоху Великих географических открытий, когда европейское сознание столкнулось в Индии, в Китае, в Америке с иными общественными структурами, ему пришлось очень активно заняться сравнением, сопоставлением этих типов и традиций. В поисках «ключей» к загадкам истории формировалось, например, представление о «духе народов», делались все более настойчивые попытки построить некие синтетические теории, «модели», схемы, которые вобрали бы в себя все многообразие форм, типов, уровней человеческой цивилизации. Эти идеи активно разрабатывались в 18—19 вв., причем постепенно представления о «духе народов» и его взаимосвязи с закономерностями развития цивилизации вели к формированию либо отвлеченно-мистических, либо националистических концепций цивилизации. Из многообразия, в котором проявляется «дух народов», начинали вычленять нечто вроде «самого правильного «духа», противопоставлять ему то, что объявлялось «неправильным», «второсортным». Отсюда был один лишь шаг до попыток насильственного внедрения «правильной», «высшей» цивилизации, окрашенной в националистические тона — пока мы говорим только о них. Страшный для всего человечества опыт германского национал-социализма по части такого внедрения — выразительнейший тому пример (см. Фашизм).
Но уже в 18—19 вв. появились и другие «критерии цивилизованности». Еще раньше Ф. Бэкон, великий английский мыслитель, сделал попытку оценить развитие цивилизации с точки зрения развитости науки и техники в данном обществе. Чем больше утверждались в мире идеи демократии, тем активнее и критерий демократии вступал в свои права при оценке уровня цивилизации. Однако и тут очень скоро обнаружились серьезнейшие противоречия. Научно-техническая развитость европейских стран и США стала своего рода оправданием колониализма — «неразвитые» народы тем самым «приобщались к благам цивилизации». Под флагом демократии, как и иных форм общественного устройства, нередко также проводились псевдоцивилизаторские акции.
Добавим сразу и другое. То, что сегодня нам, современникам последних десятилетий XX столетия, особенно близко и понятно. Опыт показал, что сам по себе научно-технический прогресс, несомненно, являясь важнейшей характеристикой цивилизации, в то же время несет в себе громадные опасности. Их — множество. Тут и производство оружия, в том числе оружия массового уничтожения людей. Ведь «современная цивилизация» — это и выдающиеся открытия ядерной физики, и блестящие технические свершения на основе этих открытий, и захватывающие дух перспективы, например, решения энергетической проблемы. Но это — и Хиросима, и Чернобыль, и душевный дискомфорт миллионов людей, ощущающих себя «ядерными заложниками». Опасность, грозно реализовавшаяся, — это и отравление окружающей среды, и волны массовой безработицы, вызываемые новыми технологическими свершениями и внедрениями. Наконец, все более остро ощущаемый кризис в духовной жизни людей, разлад между материальными возможностями, которые несет с собой «материальный» прогресс цивилизации, и духовной опустошенностью, нестабильностью существования. «Интегральная» функция цивилизации, как показывает опыт, таит в себе как бы обратную сторону: нивелирование, усреднение самобытности и национальных культур, и внутреннего мира отдельной личности.
Что же такое цивилизация — благо, синоним прогресса и средство его самоосуществления или суета, «тупиковый путь»? В прошлом веке К. Маркс и Ф. Энгельс, как и многие их современники, остро чувствуя противоречивость развития тогдашней цивилизации, пришли к идее социальной революции как средства перехода к высшей форме цивилизации — коммунистическому обществу. Маркс и Энгельс исходили, в частности, из того, что само развитие цивилизации порождает деление общества на классы, а такое деление ведет к тому, что у каждого класса свой, особый интерес, столкновение же этих интересов неизбежно ведет к борьбе классов. Промышленный пролетариат, по мнению Маркса и Энгельса, есть тот «последний» в истории общества класс, который способен, взяв власть в руки, «отменить» традиционное классово антагонистическое общество, сформировать общество бесклассовое и дать «разгадку истории».
Исторический опыт 20 в. показал, что насильственное подталкивание исторического процесса ведет не к всеобщему благоденствию, а к застою и катастрофе. «Цивилизаторская» миссия, добровольно принятая на себя одним из классов и осуществляемая путем насильственного навязывания чьего-то классового интереса, чьей-то классовой идеологии, оказалась не более «прогрессивной», нежели «цивилизаторство», основанное на расовой, национальной, политической или какой-либо другой основе. Волюнтаристски навязываемые «высшие», «лучшие» формы цивилизации рано или поздно обнаруживают свою несостоятельность, попытки же перескочить через какой-то этап, какую-то фазу ее развития оказываются бесперспективными.
Означает ли это, что развитие цивилизации — процесс плавный, бесконфликтный? Разумеется, нет, и те противоречия, о которых шла речь выше, — реальные противоречия развития цивилизации. Вся история в конце концов состоит из формирования, становления, развития, расцвета и упадка тех или иных типов цивилизации. Так, античная цивилизация (см. Античность) сменилась цивилизацией средневековой, та, в свою очередь, пришла в упадок и т. д. Можно сказать и иначе: рабовладельческая цивилизация древнего мира сменилась феодальной цивилизацией средневековья, на смену которой пришла цивилизация капиталистическая, которой, в свою очередь, будет наследовать новый тип цивилизации. Таким образом, цивилизация имеет прямую связь с общественно-экономическими формациями, так как цивилизация включает в себя и форму производственных отношений, и тип производительных сил. И если одна общественно-экономическая формация по ходу истории сменялась другой, то такая смена не означала механическую и полную «отмену» всего предыдущего опыта, потому цивилизация — это еще и постоянное накопление такого опыта, умение его хранить, использовать, находить компромиссные решения там, где они необходимы, умение обнаруживать и внедрять «новое», открывая его нередко и в «хорошо забытом старом».
Так, например, в Англии — одной из самых развитых стран, «стране классической демократии» — буржуазная революция и последующее капиталистическое развитие не «помешали» опираться на законодательство, возникшее в недрах средневековья. Япония, вышедшая на передовые рубежи производства и технологии, рачительно хранит все то, что составляет «дух народа», на протяжении тысячелетий, умеет обратить этот «дух народа» на благо «современной цивилизации» с ее мощными производительными силами, научными изысканиями и их внедрением, с развитым рынком, с универсализацией мировых производительных связей, с самыми что ни на есть «классическими» формами парламентской демократии.
Теорий цивилизации за последние два-три века было создано немало. В прошлом столетии нередко под «цивилизацией» понималось капиталистическое развитие в тогдашних его формах; в 20 в. этим представлениям противопоставлялся социализм в том его виде, в каком он нам «показался» и в каком мы его стремились насадить не только у себя. Но тогдашний капитализм серьезно мыслящим философам, экономистам, политологам никак не мог представляться идеалом. Рождались концепции, согласно которым цивилизация — это нечто замкнутое, индивидуальное, из этих «частных цивилизаций» и состоит общая картина всемирной истории. Очень широкое хождение получила концепция, где цивилизации резко противопоставлялась культура, притом первая оценивалась отрицательным знаком, вторая — положительным. Наиболее последовательно эту концепцию развивал немецкий ученый Освальд Шпенглер. Согласно Шпенглеру, цивилизация — своего рода «синдром упадка» всякой культуры, ее заключительная фаза, когда наука и техника получают бурное и ускоренное развитие за счет духовности, религиозного чувства, художественного творчества и человеческая личность неизбежно приходит в упадок, нивелируется в аморфной массе. Это не «головная выдумка» исследователя, а очень точная характеристика каких-то конкретных черт развития цивилизации, ее кризиса, но кризис-то как раз и не обязательно свидетельствует о неизбежной катастрофе. Кризис сигнализирует о нарастающей противоречивости развития, «болезни» и говорит о наличии у организма резервов, способных преодолеть болезнь.
В конце концов, говоря о цивилизации, мы говорим об истории человечества, и потому на нынешнем этапе развития современной цивилизации и происходит такой необходимый, такой трудный возврат к общечеловеческим ценностям, к мысли о взаимной ответственности всех за все многообразие форм, в которых проявилась общечеловеческая цивилизация за несколько тысячелетий. Вот почему современный научно-технический прогресс все более активно стремится повернуться к экологически чистому производству, к безотходным технологиям. Вот почему столь возрастает интерес людей к истории науки и техники, к пропаганде этой истории. Потому же возрастает у людей чувство истории, интерес к прошлому культуры. Потому и демократия как единая общечеловеческая ценность открывается нам сегодня не как «возможный вариант» общественного устройства с непременной классовой привязкой, а как единственно возможная форма общественного устройства, обеспечивающая нормальное существование всех и каждого. Вот почему и в каждом из нас конец 20 в. открывает высшую ценность бытия, утверждает итог и перспективу того, что именуется историей цивилизации.
Потому же современное сознание так остро реагирует и на сохраняющиеся противоречия развития цивилизации. Мы остро осознаем то, как в ходе развития цивилизации сами заложили в нее возможность тотального разрушения. Уйти от этой возможности, застраховаться на будущее от тех сил, которые всегда будут пытаться ее реализовать или ею осуществлять свою власть, — это сегодня не просто задача цивилизации. Это ее коренная характеристика, проверка ее на жизнеспособность.
