Синхрония и диахрония
Закономерности в языке могут быть синхронические и диахронические.
Диахрония — это изучение процессов, исторически присущих языку. Например, в XIII— XIV вв. в русском языке шел процесс изменения конечных звонких согласных в глухие. После падения редуцированных гласных (см. Падение редуцированных) впервые в русском языке на конце слова оказались звонкие согласные. Было: морозъ, садъ — с гласным [ъ] в конце. После исчезновения [ъ] осталось: мороз, сад — согласные [з], [д] произносились звонко. Постепенно, медленно, шаг за шагом шел процесс оглушения: [з] превращалось в [с], [д] превращалось в [т]. Вначале такое произношение появлялось редко, в виде оговорок. Постепенно оно становилось распространенным у часто употребляемых слов и лишь потом охватывало и другие. Возможно, артикуляция сперва была полузвонкой и лишь только после этого полностью глухой. Колебались нормы: одни произносили моро[з], другие — моро[с]. Постепенно возобладало произношение с глухими согласными в конце, которое существует и в современном языке: моро[с], са[т]. Диахроническая закономерность заключалась в том, что все звонкие согласные на конце слова превратились в глухие.
Синхрония — это изучение отношений между единицами языка в одну определенную эпоху (т. е. в пределах существования именно этой системы). Сравним: роза — мцого роз, морозы — мороз, влезу — влез, грызу — грыз, два раза — много раз... Мы замечаем: перед гласным— [з], на конце слова — [с]. Таков закон современного русского языка: на конце слова звонкие согласные чередуются с глухими. Процесса нет. Есть отношение: роза — роз, кожа — кож, трава — трав... Здесь одинаковые отношения: [з] : [с] = [ж] : [ш] = [в] : [ф]... иначе говоря: звонкий согласный перед гласным чередуется с глухим согласным на конце слова.
Сколько времени шло диахроническое изменение [з] в [с] в форме морозъ — моро[з] — моро[с]? С XIII по XIV в. Сколько времени занимает синхроническое чередование [з] — [с] ? Этот вопрос не имеет смысла. Звуки чередуются всякий раз, как употребляются соответствующие формы; это чередование дано в модели языка как норма современного произношения.
Разграничение синхронии и диахронии возникло в процессе развития исторического изучения языка. Сравнительно-исторический метод (см. Сравнительно-исторический метод) дал возможность установить факты огромной давности. Ученые как бы пробурили скважину в толще времен; извлекли из каких-то глубин звук [х]. Из другой скважины извлекли звук [у]. Но являются ли эти два звука одновременными? Принадлежат ли одной эпохе? Ведь одна скважина (т. е. анализ, произведенный путем сравнения языков) может быть более глубокой, чем другая. А вдруг эти звуки — [х] и [у] — принадлежат разным эпохам в истории языка, разным глубинным пластам?
В конце XIX в. ученые — и именно блестящие историки языка И. А. Бодуэн де Куртенэ и Ф. Ф. Фортунатов — выставили требование: надо добиться доказательств, что факты, добытые сравнительно-историческим методом, современны, синхроничны друг другу. Так сама логика исторического исследования привела к проблеме синхронии. Фортунатов писал: «Крупная ошибка — смешение фактов, существующих в данное время в языке, с теми, которые существовали в нем прежде».
Ф. Ф. Фортунатов огорчался, что в школьном преподавании его времени часто синхрония подменялась диахронией. Он говорил: «Важно, чтобы учащиеся не смешивали фактов, существующих в данное время в языке, с теми, какие открываются при изучении истории языка». По мнению Фортунатова, такое смешение особенно часто имело место в школе при изучении состава слова. Преподаватель помогает учащимся выделить в словах корни и суффиксы «в тех случаях, где они еще ясны при сопоставлении данных слов с родственными в языке образованиями, но никак не должен требовать от учеников, чтобы они находили некогда существовавшие части слов». Возьмем пример. Слово председатель (лат. praesidens) было образовано как существительное от глагола председать — «сидеть впереди». Председатель — это тот, кто сидит впереди собрания, пред ним; есть связь, соотношение между глаголом сидеть, сесть и существительным председатель. Выделяется корень сед-. Это — факт русского языка XVIII в. С тех пор системные отношения изменились. Исчез глагол председать. Изменилось значение слова председатель; появились названия: председатель колхоза или председатель профкома. Поэтому распалось отношение слов председатель и сидеть. Корень сед- уже не может быть выделен: корень — значимая часть слова, а в слове председатель часть со значением сед-неуместна. Слово председатель стало нечленимым на корень, приставку и суффикс. Если мы в современном слове председатель выделим корень сед-, то смешаем факты современности с фактами XVIII в. — смешаем синхронию и диахронию.
Многие лингвистические понятия имеют два разных значения — синхроническое и диахроническое, например понятие продуктивности (см. Продуктивность в языке). Сравним количество слов с суффиксом -льщик в начале XX в. и сейчас. Мы обнаружим, что их стало больше. Значит, данная модель продуктивна. Это — диахроническая продуктивность.
В современном языке есть соотношения: крепить — крепильщик, точить — точильщик, подметать — подметальщик, поливать — поливальщик... По этой модели можно образовывать слова от любого переходного глагола. Если возникнет потребность в словах пере-кладывалыцик, обмазывальщик, подбиваль-щик, они легко войдут в речь, и мы, скорее всего, даже не заметим, что они новые. Дана возможность свободно создавать отношения единиц: переходный глагол — существительное на -лыцик. Такая продуктивность — явление синхроническое.
Синхроническое изучение языка не является внеисторическим. Это исследование связей, отношений в языке определенной эпохи, т. е. изучение исторически конкретное. Поэтому неверно рассматривать строго синхроническое изучение языка как неполное, недостаточное, поскольку его-де необходимо дополнить историческим взглядом. Оно возникло в ходе развития исторического языкознания и само обращено к конкретной языковой данности. И. А. Бодуэн де Куртенэ призывал: «Не мерить язык одной эпохи аршином другой эпохи!» — это и есть девиз синхронической лингвистики. Замечательный советский лингвист В. Н. Сидоров писал: «Не нужна диахрония, когда я изучаю язык в его структуре, то есть как вещь, которая реальна и находит свое употребление. Если вы, положим, хотите изучить шкаф, его назначение, вы будете говорить просто: вот эти полочки для того-то, эти для другого. А как его сделал столяр, вам совершенно ие нужно знать. Это неверно говорят, что в синхронии будто бы всегда есть диахрония. Синхрония должна быть чиста от диахронии».
