Религия
Религия (от лат. religio — набожность, святыня, предмет культа) в различных ее формах сопровождает человечество на всем его историческом пути. В ней нераздельно соединилось стремление человека к сознательному пониманию законов мироздания и активное эмоциональное начало. Великий ученый-физик Альберт Эйнштейн не случайно заметил однажды, что он, не принадлежавший ни к одной из традиционных церквей, всегда благоговел перед тем величием таинственного, которое разлито в мире и неподвластно нашему познанию; и если традиция зовет его благоговение религиозной верой, а само таинство — Богом, то, значит, и меня можно считать верующим, — заключал Эйнштейн.
Однако религия не только та или иная система верований, это и отправление религиозного культа, совершаемое людьми в рамках определенной общности (церкви) под началом тех, чьим профессиональным занятием и чьей социальной функцией является своего рода посредничество между основной массой верующих и божественными силами (жречество, духовенство). Отсюда — и необходимость для религиозного человека следовать строго определенной системе правил, предписаний, навыков, отработанных веками и поколениями. Таким образом, религия всегда есть мировоззрение и поведение, объемлющие мир внешний и мир внутренний, основанные на широкоохватной системе верований, нравственных предписаний.
Общность людей, объединенных религией, как показывает исторический опыт разных народов и эпох, оказывается особо прочной, дает возможность надежной консолидации духовных сил этого народа, порой обеспечивает ему физическое выживание. Пример тому — роль православия на Руси в годину ордынского ига. Недаром в русской истории стоят рядом великие имена Дмитрия Донского — государственного деятеля, полководца, победителя в Куликовской битве и Сергия Радонежского — крупнейшего церковного строителя, выдающегося мыслителя. Велика и роль католической церкви в Польше, когда эта многострадальная страна оказалась поделенной тремя державами, затем, после короткого самостоятельного существования, попала под власть гитлеровцев, а затем пережила несколько десятилетий «великого эксперимента» — утверждения на польской земле казарменного социализма сталинского образца. На всех этих исторических ухабах именно религиозное единство народа позволило не только сохранить, но и укрепить единство национальное. Наконец, самый известный пример — это национальная религия еврейского народа, ставшая основой его самосохранения на протяжении тысячелетий в условиях, когда народ был лишен государственности и рассеян по многим странам мира.
Но история знает и другие факты, когда религиозные споры раскалывали народы и континенты, а религиозные войны и конфликты оказывались жестокими, кровавыми (см. Крестовые походы, Религиозные войны во Франции). Религиозная жизнь — часть исторической жизни общественного человека и потому подвластна законам социально-исторического развития человечества. Отсюда — и смена одних религиозных систем другими, и внутренние конфликты внутри мощных религиозных систем (см. Инквизиция, Реформация). В этих конфликтах отражается социально-экономическое, политическое, правовое развитие того или иного общества. В то же время религия обладает своеобразной автономией по отношению к истории гражданского общества; целые периоды в истории человечества определялись господствующим характером религиозной идеологии. Оттого и всякий идеологический спор, любой стоящий за ним социальный, политический, экономический процесс обретали черты религиозного спора.
Так, в Западной Европе в 16 в. возникло движение Реформации, связанное с именами Мартина Лютера, Жана Кальвина, Ульриха Цвингли (раннереформационные тенденции заявили о себе еще раньше — достаточно вспомнить имя Яна Гуса; см. Гуситские войны). Россию во 2-й половине 17 в. потряс «раскол» — отделение староверов от официальной церкви. Во всех случаях причиной оказывается социальный кризис общества, необходимость всем общественным институтам приспособиться к новым социально-экономическим и политическим условиям. Реформация была исторически необходимой вехой развития на путях европейского общества от феодализма к капитализму. «Раскол» в России также был реакцией на начало неизбежных реформ, завершенных несколькими десятилетиями спустя Петром Первым.
Это лишь частные примеры, свидетельствующие о тесной связи религии с обществом. Религиозные формы и представления возникали с древнейших времен непосредственно в связи с тем, как возникали и развивались социальные институты, неотделимые от них формы идеологической деятельности. Религию нередко называют одной из таких форм, однако религиозное самоопределение человека в этом мире несводимо к «чистой идеологии», оно шире и богаче ее.
На ранних этапах развития человека сознание его было синкретично, он не выделял себя из общины и не отделял себя (как и вся община) от природы, перенося на нее знакомые ему свойства и качества, «очеловечивая» ее, придавая непонятному характер сверхъестественного, формируя представления о совокупности неких сил и существ, определяющих порядок мироздания и людских взаимоотношений (см. Первобытное общество). В осмыслении загадки жизни и смерти, определении норм общественной жизни религия оказывала человеку неоценимую помощь. Она давала соответствующие «разрешения» и «запреты» («табу», порой кажущиеся нам немотивированными, но всегда логичными в «той» системе), обеспечивала ему удачу в его деятельности, призывая на помощь высшие силы, оберегала от дурного и подвигала на добрые дела. Так рождались формы магии, ритуалы, складывался и особый слой людей, обеспечивавших непосредственное общение человека с высшими силами (маги, жрецы, священнослужители). В русле религиозных исканий человека формировалась и система представлений о происхождении мира и человека, о возникновении и вечном противоборстве добра и зла на земле, о «привнесении» культуры в жизнь людей, о причинах, по которым человек рождается и умирает, о загробной жизни. Эти представления составляют мифологию различных народов и эпох.
Естественно, что при такой «модели» мироздания и общества первыми религиями были религии, исповедовавшие многобожие (политеизм, язычество). Они носили характер местноограниченный, обусловленный географическими или этническими параметрами. Политеистические религии древности дали такие замечательные формы, как мифология эллинов и римлян, вавилонян и египтян, навсегда вошедшая в золотой фонд мировой культуры и породившая немало замечательных произведений искусства как в античную эпоху, так и в течение многих последующих веков. Таким образом, те или иные формы религии могут сходить с исторической арены, однако их историко-культурное значение может оставаться значительным и даже непреходящим (см. Античность, Древний Восток, Искусство).
Большинство зрелых политеистических религий не обходилось без «верховного бога» (Зевс — Юпитер у греков и римлян, Один у древних скандинавов, Вотан у древних германцев). У древних евреев в силу целого комплекса исторических причин очень рано сложилась монотеистическая религия, в которой единый Бог — Творец мира и человека, зиждитель всей системы священного миропорядка. Однако религия древних евреев (иудаизм) была национальной монотеистической религией. Историческое же развитие человечества требовало преодоления национальных и географических ограничений. Так возникли мировые религии — буддизм (около 5 в. до н. э.), христианство (1 в. н. э.), ислам (7 в. н. э.). Две последние из мировых религий не только вобрали в себя многое из основных принципов древнеиудейского монотеизма, но и признали «пророческий» характер книг Ветхого Завета по отношению к собственным вероучениям. Ислам, или мусульманство, признает также и основные фигуры Нового Завета — Иисуса Христа, Деву Марию, Иоанна Крестителя в качестве пророков. Мировые религии отражают всю многосложность организации человеческого общества, не только «противопоставляют» священный миропорядок и земное бытие человека, но и позволяют постоянно сопоставлять их, обеспечивают максимальную насыщенность духовного бытия человека и по-своему трактуют «смысл истории», ее направленность, логику неизбежного торжества добра над злом, предлагая притом каждому человеку и индивидуальный путь к спасению, формируя общности (христианская церковь, вообще — религиозная община), принадлежность к которым обеспечивает человеку путь к спасению.
С ходом истории и мировые религии не остались монолитными. Так, в исламе появились шииты и сунниты, произошел «великий раскол» в христианстве, приведший к созданию католической и православной церквей, или, как иногда их называют, западнохристианской и восточнохристианской; в 16 в. западное христианство было потрясено волной Реформации; становление протестантских церквей и сект продолжалось и в последующие века; известен также «раскол» в русской православной церкви, происшедший в 17 в.
История религий неизбежно оказывается связана с историей социальной, политической, экономической. Так, «великий раскол» между западным и восточным христианством был связан не только с конфессиональными (вероучительными) расхождениями, пусть и очень важными, но и с политической ситуацией того времени. Восточные христиане на территории Византийской империи не хотели признавать претензии римских пап на светскую власть в той же мере, как и претензии на верховную власть духовного порядка во всем христианском мире (см. Византия). Западное христианство в свою очередь указывало своим восточным оппонентам на их чрезмерную связь с императорской властью, подчинение ей (см. Папство).
Отмеченная уже иерархичность всяких религиозных систем (мировоззренческих) неотделима и от иерархического строения церкви. Последнее вовсе не противоречит идее равенства всех верующих перед Богом: в данном случае лишь реализуется, так сказать, оптимальный вариант такого посредничества, церковная система своей иерархичностью ориентирована на это посредничество. Однако историческая церковь, историческая жизнь религий, конечно же, ведут к тому, что эта историческая церковь зачастую подпадает под прямое воздействие власти, сама обеспечивает власти осуществление властных функций. «Всякая власть — от Бога» — в этой формуле провозглашается лояльность церкви по отношению к мирской власти и независимость от последней. Однако христианство с его монотеистическим принципом и иерархизацией церковной структуры оказалось незаменимым социальным, политическим, идеологическим инструментом при становлении европейских национальных государств в эпоху абсолютизма (Франция, Англия, Испания, Россия). Не следует притом подобные преходящие обстоятельства исторического развития (пусть и очень важные для истории народов и для истории церкви) отождествлять с религией и ее исторической миссией.
В очень давние времена родилась притча о двух величайших мудрецах на заре человеческой истории. Первый посмотрел на небеса и сказал: «Бог — есть!» Второй сделал то же и произнес: «Бога — нет!»
Вся история пронизана противостоянием религиозного и атеистического мировоззрения. Однако не надо представлять картину этого противостояния по принципу «черное — белое». Ведь и атеизм может превратиться в форму крайнего суеверия, в мракобесный вариант «безрелигиозной религии»; опыт СССР на протяжении десятилетий — наглядный тому пример. Воинствующее безбожие, пытающееся насильно «отменить» Бога, или не понимая, или, наоборот, очень хорошо понимая, сознательно ставит на место Бога, на место традиционных религии и церкви какие-то новые структуры, новых идолов. Недаром К. Маркс и Ф. Энгельс говорили о своеобразном обожествлении государства и о превращении государственной бюрократии в «теологов», «богословов» абсолютизированной власти. Не случайны и словосочетания «культ личности», «культ вождя». Народы СССР, народы Германии, Италии, Китая, Камбоджи дорого заплатили за эту «религию вождей», неизбежным результатом которой было и массовое оболванивание людей, и потеря людьми чувства собственного достоинства, творческих потенций. Ну и, конечно, культ нетерпимости, стремление извести инакомыслящих. Слово «диссиденты» родилось во времена религиозных войн — им определялась та часть населения, которая не придерживалась общераспространенной конфессии (католики — в протестантских странах, например, или протестанты — в католических).
Но именно эволюция исторической церкви в системе всего гражданского общества утвердила принцип свободы совести как один из важнейших демократических принципов, как одно из коренных прав человека. В современном мире большой вес приобрело так называемое экуменическое движение, ставящее своей целью объединение всех христианских церквей во имя тех общечеловеческих идеалов, которые провозгласило христианство с первых своих шагов. Отношение к экуменизму неоднозначно. В наше время случались и проявления религиозного фанатизма, попытки «законсервировать» то или иное общество на основах традиционных религиозных предписаний, с противопоставлением себя «иноверцам» и, разумеется, неизбежным в таких случаях изгнанием из своей среды, а то и уничтожением «еретиков». Но эти факты свидетельствуют лишь о том, что история не может «закончиться» в один прекрасный момент всеобщим и полным «просветлением» всех и каждого, а тотальный массовый переход всех и вся на позиции гуманизма и демократии — всего лишь одна из многих утопий. Свидетельствуют они и о том, что историческая жизнь всякой религии, всякой церкви не может быть прямо отождествлена с теми высокими идеалами, которые провозглашались великими основателями великих вероучений и входят в символ веры каждого, кто эту религию исповедует. И это нормально: утверждая абсолютные начала, религия как раз тем и сильна, что открывает человеку путь к абсолюту, испытывает на прочность и человека, и общество. Притом индивидуальный человек в его взаимоотношениях с добром и злом существует не просто сам по себе и даже не только перед лицом абсолюта, тут огромную роль играет еще и свойственная религиозному сознанию концепция истории.
История развивается, движется в соответствии с замыслом Бога и остается как бы единовременной, включающей в себя сразу всех, кто жил, живет, будет еще жить на Земле. Когда вы смотрите, например, древнерусскую икону или картину старого итальянского мастера, на ней могут быть представлены Богоматерь с младенцем, апостолы, святые, т. е. персонажи, хронологически отстоящие друг от друга порой на очень длительные сроки. Но они соединены в молитвенном сосредоточении, потому что для Бога нет ни времени, ни пространства.
Религиозное мировоззрение, религиозные представления всегда соединяют в себе конкретику и символику, всегда открыты иносказанию, аллегорической трактовке того или иного события, всегда ориентированы на максимальное раскрепощение человеческой фантазии. Отсюда — и огромное воздействие религиозных представлений на всю духовную жизнь человечества, в частности на искусство. Красота — так, как ее понимает та или иная религия, — всегда божественна, форма всегда значима. Если, например, вы смотрите на христианский храм, созданный великим зодчим, само здание уже производит на вас огромное впечатление. Но ведь для христианина храм — это своего рода «модель» Вселенной, купол храма — это образ небесного свода, и верующие, собираясь в храме и отправляя богослужение, проникнуты чувством этого вселенского единства, чувством причастности к совершенству, ощущением необходимости стремиться к нему, к той гармонии, которой пронизана сама Вселенная. Мировые религии дали наименование и культурам, и цивилизациям: когда мы говорим «христианская культура», «мусульманская культура» — за этими определениями возникают вполне отчетливые образы.
Всякая религия неизбежно несет в себе элемент утопии, с той принципиальной разницей по отношению к утопии социально-политической, что религия не обещает «рая на земле», не предлагает рецептов для скорейшего осуществления этого «рая». Она, апеллируя к тому, что представляется сверхъестественным и «надмирным», обращается к каждому человеку, к его личной ответственности за собственную судьбу и за судьбы человечества, дает нравственные установки и критерии общежительства, учит жить и умирать. В этом — причина исторической стойкости, изменчивости религиозных форм, их своеобразная «незаменимость» в целостной системе человеческого бытия. Оттого же оказались не только бесплодными, но чреватыми самыми отрицательными социальными и психологическими последствиями попытки административного «изживания», а попросту говоря, уничтожения религии. То, что пытались представить как «пережитки прошлого», на деле является могучей формой общения людей с бесконечностью форм бытия, с бесконечностью ежедневно возникающих нравственных проблем, с тем, что древние мудрецы называли главным и единственным искусством, главной и единственной наукой — искусством и наукой жить и умирать.