ПЕРЕВОД ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ, раздел «Филолог»
Слова «перевод художественной литературы», или, короче, «художественный перевод», означают два тесно связанных понятия: 1) творческий процесс, в ходе которого произведения, существующие на одном языке, воссоздаются на другом, и 2) результат этого процесса — соответствующее литературное произведение на другом языке.
Перевод произведений художественной литературы всегда играл огромную роль в развитии мировой культуры, и его значение с усилением международных связей и контактов все возрастает. Сейчас говорят и о том, что «XX век — век перевода». Литература — искусство слова, и в ней, по определению М. Горького, «первоэлементом» является язык. Путем перевода литературное произведение становится достоянием читателей, не знающих того языка, на котором оно написано.
В XX в. возникла и продолжает интенсивно развиваться особая филологическая дисциплина, изучающая особенности и закономерности перевода как явления языка и литературы,— теория и история перевода (иначе — переводоведение).
Художественная литература как искусство ставит переводчику огромные требования: здесь необходимо не только рассказать, о чем говорится в подлиннике, передать его смысл, но и отразить особую манеру писателя (его стиль), его особый взгляд на мир. А для этого недостаточно знать (даже очень хорошо) другой язык, мало обычного грамотного владения родным языком — необходимо знание языка подлинника во всех его тонкостях и владение родным языком в той степени, в какой им владеет писатель; здесь мало простого понимания того, что сказано в оригинале,— надо глубоко знать жизнь страны, историю ее литературы, творчество переводимого автора в целом. И еще одно важное условие — понимание того, в каком соотношении находятся два языка, умение лингвистически разбираться в их особенностях.
Те, у кого подобных данных нет, легко допускают ошибки и домыслы, вносят «отсебятину» либо впадают в буквализм, переводят ремесленным «суконным» стилем. Яркий образчик этого стиля — в рассказе Чехова «Дорогие уроки», где учительница-француженка, занимаясь со своим взрослым учеником, следующими фразами переводит французскую книгу: «О мой молодой господин, не разрывайте эти цветы в моем саду, которые я хочу давать моей больной дочери»; «Он ходил на улице и встречал господина своего знакомого и сказал: «Куда вы устремляетесь, видя ваше лицо такое бледное, это делает мне больно».
При передаче лексики и в особенности фразеологизмов, которые так часто встречаются в языке художественной литературы, буквализм нередко приводит к самым нелепым и плачевным результатам. Английскую идиому «cats my dogs» (дословно — «кошки мои собаки») или немецкую «du heiliger Bimbam (дословно — «святой Бимбам!»), выражающие удивление по поводу какой-либо неожиданности, конечно же, нельзя переводить буквально — им соответствуют по смыслу такие русские выражения, как «вот те раз!», «вот те на!», «ну и ну!», «елки-палки». Французское фразеологическое выражение «il pleut des hallebardes» (дословно — «дождь льет алебардами») и английское «it rains cats and dogs» («дождь льет кошками и собаками») получают в русском языке нормальное соответствие «льет как из ведра». Фразу Г. Гейне «...die schöne Marianne hat... jetzt noch alle ihre Zähne behalten und noch immer Haare darauf» известный в XIX в. переводчик П. И. Вейнберг передал так: «Прекрасная Марианна сохранила все свои зубы и волосы на них», что, конечно, бессмысленно для нас. Между тем немецкий фразеологизм: «alle Haar eauf auf den Zähnen behalten (haben)» означает «быть острым на язык, зубастым, не лезть за словом в карман».
Произведение литературы всегда отражает обстановку, национальную и общественную среду, в которой творил писатель. Воссоздание в переводе национального и исторического фона оригинала предполагает такой выбор и такое сочетание словесных средств, которые позволили бы читателю увидеть и понять характер материального и общественного быта другого народа.
Есть вещи (в том числе предметы одежды, домашняя утварь, кушанья и напитки, учреждения, должности, обычаи и т. д.), существующие у одного народа и отсутствующие у другого Названия таких реалий постоянно встречаются в языке художественной литературы и требуют отражения при переводе. Для многих из них уже более или менее давно установились определенные соответствия путем заимствования слова (например, кортесы — парламент в Испании, коррида — бой быков в Испании же, ранчо — небольшое поместье в Латинской Америке и в США и др.) или приблизительной передачи с помощью слов своего языка Но есть местные реалии, настолько специфические, что требуется описательный, распространенный перевод их названия: в США существуют кинотеатры под открытым небом и с огромным экраном, в которых водители и пассажиры автомобилей могут смотреть фильмы, не выходя из машин. Их название drive-in (драйв-ин) может быть переведено как «кино под открытым небом для автомобилистов» Подобных случаев много.
Индивидуальный стиль прозаика или поэта никогда не сводится к простой сумме тех или иных особенностей языка — это всегда сложная система взаимосвязанных и взаимодействующих словесных средств, образующих единство с содержанием В своей работе над словом переводчик творчески решает сложные художественные, стилистические задачи, как и автор оригинальных произведений, но в отличие от него не создает характеры и внешний облик героев, не развертывает цепь событий, а перевоплощает, «перевыражает» то, что запечатлено в словах и образах подлинника, воссоздает изображенную в нем картину действительности. Индивидуальный стиль имеет свои конкретные языковые приметы: например, предпочтение, оказываемое писателем словам конкретным либо отвлеченным, чисто литературный и современный характер словаря или использование просторечия, старинных либо нарочито поэтических слов или же производственно-технических терминов — все это, разумеется, в зависимости от темы. Необходимо иметь в виду соотношение этих особенностей с нормой языка в оригинале и в переводе и их функции (смысловую и художественную) там и здесь
С необходимостью воссоздания стилистического своеобразия оригинала (при неизбежности тех или иных отклонений от прямого смысла слов) переводчик сталкивается, встречаясь с игрой слов, с каламбурами, к которым нередко прибегают писатели. Отказ от передачи каламбура обедняет смысл, вызывает утрату стилистического эффекта. Чтобы сохранить этот эффект, переводчику приходится подбирать слова с другими значениями, но совпадающие или близкие по звуковой форме. В принадлежащем М. Л. Лозинскому переводе повести Р. Роллана «Кола Брюньон» ее герой говорит: «Но кто мне объяснит, для чего заведены на земле все эти скоты, эти хари-стократы, эти политики, эти феодалы, нашей Франции объедалы». В подлиннике же употреблены слово-неологизм «gens-pille-hommes», обозначающее «грабители», но близкое к «gentilhomme» (дворянин), и «saigneurs», по звукам совпадающее с «seigneur» (аристократ, знатный господин) и означающее «кровопийца», «пускатель крови». Характерен также обмен репликами из новеллы М. Сервантеса «Подставная тетка» в переводе Б. А. Кружевского: «...эта мерзавка дерзнула поднять руку на то, чего ни одна рука не касалась с тех пор, как господу богу угодно было извергнуть меня в мир!»—«Это вы правильно сказали, что он вас изверг... так как вы только в изверги и годитесь».
С подобными трудностями переводчик встречается, конечно, не в каждом произведении, но примеры успешного их преодоления поучительны, так как говорят и о богатстве возможностей, которые таятся в языке, и о необходимости различать форму и функцию каждого языкового средства, о важности поисков функциональных соответствий оригиналу.
