Орфография

Орфография (греч. orthographia, от orthós — «правильный» и graphó — «пишу») — это система правил, определяющая, как надо писать слова.

Орфография связана с графикой. Графика, например, говорит, что сочетание звуков [шы] надо передавать буквами ши: ширь, спеши. Сочетание [шы] именно так, и только так, передается в любом слове; написание ши «всесловное». Правилами таких «всесловных» написаний ведает графика.

Дано сочетание звуков [цы] (после [ц] мы всегда произносим [ы], не [и]) — как передать его буквами? Это зависит от слова, от морфемы. В слове цыпочки для звуков [цы] использованы буквы цы, в слове цинк для тех же звуков — буквы ци. Значит, чтобы верно обозначить [цы] буквами, недостаточно знать «всесловные» правила (графические), надо знать правила правописания отдельных слов и их грамматических частей — морфем. Такими правилами и ведает орфография. Другими словами: орфография, диктуя свои правила, принимает во внимание значимые единицы языка (слова, морфемы); графика устанавливает правила для всех письменных единиц, невзирая на их типы или разряды.

Орфографических правил много. Иначе и не может быть. Ведь они устанавливают и правильное написание букв в словах, и слитные, дефисные и раздельные написания слов, и употребление прописных букв, и перенос слов.

Не случайно вначале названы правила о написании гласных и согласных букв. С них начинается орфография. По этим правилам определяется главный, ведущий принцип орфографии языка. Какой же это принцип?

Как написать слово [вада́]? Надо безударный гласный проверить — поставить под ударение: во́ды. Значит, писать надо вода. Как писать окончание слова Маша в дательном падеже: Пришел к Маше? Или «к Маши»? Проверим: к сестре. То же самое окончание — под ударением. Значит, к Маше.

Колючий ёж… или, может быть, нужна буква ш? Произносим: [jош]. Проверка: ежи. Поставили согласный перед гласным…

Грустный… Как доказать, что в середине слова надо писать т? Произносится: [гру́сный]. Но есть проверка: грустить, грустен…

<addc>l</addc>

Трудно объединить столь разные правила. Но можно. Оказывается, во‑первых, все правила требуют, чтобы мы не доверяли слуху и не писали так, как слышится; во‑вторых, все правила требуют искать проверку для написания нужной буквы; в‑третьих, проверка возможна только в той же морфеме — в том же корне, в том же окончании, и, в‑четвертых, для проверки годится не все. Нужна сильная позиция, в которой все звуки четко друг от друга отличаются. Для гласных это положение под ударением, для звонких и глухих согласных — положение перед гласными, для обозначения мягкости — положение перед твердыми согласными.

Получается, что все наши главные правила покоятся на одинаковых основаниях. Они и определяют основной, ведущий принцип русской орфографии. Такой принцип письма, когда звук проверяется сильной позицией, называется фонематическим (см. Фонема). Этот принцип удобен для русского письма.

Но ни одна исторически сложившаяся орфография не может быть построена только на одном принципе. Ведь нормы орфографии создавались и перестраивались не только сознательно, но и стихийно. И в русском письме, имеющем тысячелетнюю историю, есть некоторые написания, основанные на фонетическом, звуковом, не на фонематическом принципе: пишем, как слышим, букве соответствует реально произносимый звук. Например, так пишутся приставки на ‑з: разбить, но расписать. Используются и другие принципы.

Правила орфографии не всегда были полными, четкими и однозначными. Дореволюционная орфография не имела единого руководства.

Отсутствие в ряде случаев орфографических правил и наличие многих противоречащих друг другу рекомендаций, естественно, создавали разнобой в написании.

Словари рекомендовали писать: мачеха и мачиха, снегирь и снигирь, склянка и стклянка, вязига и визига, бутерброд и буттерброд, юбка и юпка, кощей и кащей, паром и пором, мущина и мужчина, сбруя и збруя, ветчина и вядчина, крапива и кропива, цыфра и цифра, рассчет и расчет, расписка и росписка, желоб и жолоб и т. д.

Отсутствие твердых правил приводило к разнобою и в официальных документах, и в периодических изданиях, и в произведениях писателей. Современному школьнику, от которого требуется строгое соблюдение правил, такая свобода может показаться заманчивой. Но только на первый взгляд.

Хорошо и верно сказал об этом В. Г. Белинский: «Запутанность и затруднительность русской орфографии происходит от произвольности правил. Скажите ученику общее правило, он скоро поймет его и скоро привыкнет писать сообразно с ним; ему небольшого труда будет стоить упомнить и немногие исключения из правила. Но скажите ему, что вот‑де на это нет правила, но уж так принято писать — и тогда для него ваша грамматика и ваша орфография обратятся в мучения. Головоломны ложные правила, но произвол еще хуже их».

Современная орфография стандартна. Есть единственное руководство — свод правил («Правила русской орфографии и пунктуации», 1956), есть «Орфографический словарь русского языка». Рекомендации этих документов обязательны для всех составителей учебников и словарей, для всех пишущих.

Требование единообразного, правильного написания распространяется не только на слова литературного языка, но и на слова диалектные, просторечные, разговорные.

Иногда упрекают составителей орфографических словарей — зачем они включают в словарь просторечные слова? Действительно, в «Орфографическом словаре русского языка» есть такие слова, как окромя, опосля, отсюдова, нонешний, калякать, взаправдашний и др. Усматривается отрицательное влияние словаря в первую очередь на тех, кто учится, на школьников. Но все дело в том, что орфография едина для всех слоев лексики; орфография, правописание — это правильное написание слов русского языка: правильных (литературных) и неправильных (нелитературных). Орфография не учит, как правильно употреблять слова, она учит, как правильно их писать. А писать приходится и слова, которые сам не употребляешь, когда, например, передаешь чужую речь. Одинаково ошибочны написания «сомниваться» (вместо сомневаться) и «сумливаться» (вместо сумлеваться). Одинаково надо писать с мягким знаком и форму можешь и «могешь».

Сейчас в русской орфографии случаев разночтений немного. И это понятно: «Упорядоченность орфографии расценивается как важный показатель высокой культуры нации» (С. И. Ожегов).

Декоративный кустарник азалея в разных источниках пишется по‑разному: азалея и азалия. Сохраняются колебания в написании слова камфора — камфара (по первоисточнику camphora — «камфора»; под ударением [а] — «камфа́рный»).

А новые слова? В каких только вариантах не встречалось написание слова поролон (паролей, паралон, поралон)! Фломастер и фламастер. Колготки и калготки. Дизайнер и дезайнер. Коррида и корида. Нейлон и найлон. Пастижер и постижер. Кремплин и кремплен, кримплен. Макраме — мокраме — макроме — макрамэ. Каратэ —  карате и ряд других. Большинство этих слов, однако, уже нашло свою законную орфографическую форму.