НАКЛОНЕНИЕ
Наклонение - одна из грамматических категорий глагола. Эта категория обозначает, насколько реально действие, о котором говорится в предложении (и которое обозначено глаголом). Например, в русском языке есть три наклонения: изъявительное — пишу, писал, буду писать (здесь действие вполне реально); сослагательное — писал бы (здесь действие могло или может совершиться, но только при определенных условиях, но условий этих не было или нет) и повелительное — пиши! В этом, последнем случае я хочу, чтобы действие совершилось, стараюсь, чтобы оно стало реальным.
Как мы видим, в русском языке наклонений мало. А в алжирском диалекте арабского языка их еще меньше — только два (там нет сослагательного) .
Но их может быть и много больше, чем в русском. Если мы не говорим в русском языке о «вопросительном» наклонении, то только потому, что у него нет никаких особых грамматических признаков — ни специальных суффиксов или окончаний, ни приставок, ни чередования звуков. Мы не говорим и об «отрицательном» наклонении — ведь отрицание у нас выражается специальными словами (не, никто, никогда), а не входит в состав формы глагола. Очень легко, однако, представить себе язык, в котором есть специальная «вопросительная» и специальная «отрицательная» формы глагола. «Вопросительное» наклонение есть, например, в абхазском языке:«Дца-ма?» — «(Он) ушел?» Есть в нем и «отрицательное» наклонение: «Дтэа-м» — «(Он) не сидит». Но самое интересное наклонение в абхазском языке — так называемое призрачное. Глагол, стоящий в такой «призрачной» форме, обозначает, что данное действие кому-то снится, или он о нем мечтает, или ему это кажется...
В очень многих языках есть различные наклонения, чтобы выразить прямой приказ, просьбу, желание. Есть так называемый адгор-татив — «разрешительное» наклонение, а есть прохибитив — запретительное наклонение. В папуасском языке таирора есть аволи-ционалис — это наклонение обозначает действие, которое почему-либо не устраивает говорящего, и он не хочет, чтобы оно совершилось.
В другом папуасском языке шесть наклонений. Одно из них, конечно, изъявительное, например: «па-уа» — «он ел». Но оно употребляется только в том случае, если говорящий сам видел, что «он ел». Если говорящий этого не видел, но, скажем, слышал, как «он жевал», употреблять нужно другое наклонение: «па-уиа». Если он и не слышал ничего, но остались объедки, говорят «na-yi-da». Если объедки были, но к моменту разговора их уже убрали, говорят «na-yi-ya». Возможна еще форма для случая, когда остались какие-то косвенные признаки того, что «он ел» (например, очаг еще теплый), и, наконец, форма, утверждающая, что «он не мог не есть» (скажем, если «он» целый день был в дороге, а дома у него было много еды). Для всех этих значений у нас нет специальных наклонений, нет специальных форм глагола. Чтобы, скажем, запретить что-нибудь кому-нибудь, мы просто прибавляем к форме повелительного наклонения частицу «не»: пиши — не пиши. Можно по-русски выразить и просьбу, хотя специального, «просительного» наклонения в русском языке нет (а во многих других языках оно есть): Может быть, ты пойдешь? Не пойдешь ли ты? Пошел бы ты! Хорошо бы ты пошел! и много-много разных других вариантов.
Значит, основное различие между разными языками при выражении наклонения не в том, что именно выражается, а в том, есть ли для данного оттенка специальная форма. И о наклонении мы говорим только в том случае, если для него такая специальная форма в языке существует.
