ДИАЛЕКТЫ И ИСТОРИЯ ЯЗЫКА
Даже в том случае, когда в истории народного живого языка используются факты из памятников письменности, их понимание опирается на знание диалектов.
Сопоставляя факты отдельных говоров, пользуясь методом внутренней реконструкции, историк языка выстраивает исторически последовательный ряд тех явлений, которые в настоящее время существуют на разных территориях.
Историю многих явлений народной речи только так и можно восстановить. К их числу
относится история аканья и иканья — типов произношения гласного в предударном слоге. Аканье и иканье являются нормой литературного языка и распространены к югу, юго-западу и юго-востоку от Москвы. Однако аканье и иканье в литературном языке и аканье в южнорусских говорах различаются. По нормам литературного языка слова несу, несешь, несем, вода, водой надо произнести: [н'и]су, [н'и] сем, в[а]да, в[а]дой и т. д. По говорам можно встретить разное произношение этих же слов: [н'и]су, или [н'а]су или [н'е]су; [н'и]сешь или [н'а]сешь; [н'и] сем или [н'а]сем; [ва]да, или в[ы]да, или в[э]да и т. д. Изучая закономерности появления того или иного звука в каждом говоре, сравнивая эти факты, историки русского языка смогли дать подробную картину аканья, оканья, иканья, яканья, ёканья, этих разных типов русского предударного вокализма. Они показали, что аканье возникло не раньше XII в. в говорах на территории, расположенной в междуречье Оки и Сейма, что самым древним было произношение типа: [н'а]су, [н'и]ела и т. д.
В русском литературном языке последовательно выражена грамматическая категория одушевленности: вижу стол, столы, но вижу отца, слонов. Во многих говорах будут такие же нормы употребления винительного падежа. Но не во всех. Так, во владимирских говорах (на северо-восток от Москвы) записано иное употребление винительного падежа для названий лиц: «наш дилехтор и старичишки работать заставлят»; «без мужа дефченёнки свои ростила»; «чем я буду робенчишки корьмить»; «бригадир лошаденки-те даёт». Говор сохраняет древнейшие языковые факты, факты неразличения одушевленности — неодушевленности. При сравнении этих данных с материалом близкородственных языков, украинского и белорусского, восстанавливается полная историческая картина развития категории лица — не лица и позже одушевленности — неодушевленности в восточнославянских языках.
В говорах могут сохраняться древние значения слов. Поэтому диалектные данные постоянно используются в этимологических и исторических словарях. Например, в литературном языке глагол теребить употребляется в значении «тормошить, не давать покоя», известно и выражение теребить лен. Существительных же с этим корнем в литературном языке нет. В северных говорах есть слово тереб в значении «расчищенное место из-под кустарника, зарослей под луга или пашню». Сопоставляя все диалектные слова с этим корнем и привлекая примеры из древних памятников, историки языка получают возможность сравнить русское теребить, тереб со словами других славянских языков: старославянское трЪби-ти — очищать, корчевать, словенское treba — очищение — и строить обоснованное предположение о древнейшем значении этого корня.
В литературном языке употребляется слово погода для обозначения хорошей и плохой погоды, а чтобы различить эти состояния атмосферы, присоединяют имя прилагательное, говорят: «хорошая погода», «плохая погода». В северных говорах есть антонимическая пара: вёдро — «хорошая погода», погода — «плохая погода», на юге есть другая антонимическая пара: за словом погода закрепилось значение хорошей погоды, а для плохой есть слова «непогода», «невзгода». В данном случае диалектный материал помогает изучить антонимические отношения в языке и позволяет выяснить историю слов и их значений.
Диалекты не только сами являются главным источником истории народного языка, но и позволяют лучше понять данные другого источника — письменного памятника. В южнорусских текстах XVII в. историки языка обратили внимание на слова, в которых вместо буквы о написана буква у: струения (вместо строения), струю (строю), за робуту (работу), дву году в (двух ёодов) и др. Зная, что в современных говорах, в том числе и в южных, в настоящее время произносят не только гласный [о], похожий на гласный [о] литературного языка, но и очень закрытый гласный [ô], похожий на [у], можно предположить, что в таких написаниях отразилось особое произношение [о] в диалектах XVII в., что и в то время былн говоры, знающие разные гласные: [о] и [ô] (см. [О] закрытое).
Знание современных говоров позволяет историкам русского языка лучше понимать древние тексты.
