Героическое
Это эстетическая и этическая категория, занимающая прочное место в литературе во все эпохи и во многом определяющая характер отражения социально-исторической действительности в художественных произведениях.
Героическое неразрывно связано с такой древней эстетической категорией, как возвышенное, и в сущности представляет собой чисто человеческий аспект возвышенного. В литературе героическое обыкновенно развертывается в художественные картины индивидуальных или коллективных подвигов, обнаруживающих величие и благородство личности или народа. Вместе с тем в разные эпохи мирового литературного развития героическое воплощается различными художественными средствами.
Бывают такие исторические (и соответственно литературные) эпохи, когда героическое означает прежде всего нераздельное слияние личного и общего, родового. Именно таков эпический герой древности и наследующий ему герой средневекового эпоса. В греческой и индийской эпопеях, в многочисленных произведениях этого жанра у других народов слияние личности и рода достигает такой силы и цельности, что любой литературный герой изображается как носитель героической доблести.
Вместе с тем в условиях нарождающегося классового антагонизма, по мере пробуждения индивидуального сознания эпический герой эволюционирует, выступая защитником уже не столько родовых, сколько своих собственных интересов (таков гомеровский Ахилл в своем, в общем, эгоистическом «гневе», таков индийский герой Юдхиштхира из «Махабхараты», рискующий судьбами своего клана из‑за своей чрезмерной страсти… к игре в кости). Кроме того, в эпоху окончательного крушения доклассовых форм человеческой общности, в процессе формирования государственности возникают уже вполне объективные препятствия, вследствие которых личное уже не может прочно соединиться с общим. Это нередко приводит героя к полному крушению, к катастрофе, что наиболее ярко и было запечатлено в греческой трагедии. Героический пафос проявляется здесь уже не столько в военных и других подвигах героя, сколько в самом масштабе его трагедии, в глубине конфликта. Кризис героического в древнем мире отразился и в пародиях на военную героику (в греческой «Войне мышей и лягушек», где пародируется «Илиада»; в «Хвастливом воине» римского драматурга Плавта). С Горация и Вергилия античное личное, героическое поведение в значительной степени предстает в литературе лишь как желательная, идеальная форма, редко находящая конкретное воплощение в поведении реальном.
Героическое с новой силой возрождается в литературе европейского средневековья — от французской героической эпопеи «Песня о Ролланде» и прославляющих воинские подвиги знаменитых песен-«сирвент» провансальского трубадура Бертрана де Борна до тех рыцарских романов, которыми так увлекся Дон Кихот. Вместе с тем феодальная героика носит нравственно ограниченный характер, так как в основе её лежит достаточно узкий сословный принцип, подчас не только не совпадающий с интересами народа, но и прямо им противоположный. Исключением является «Слово о полку Игореве», проникнутое пафосом защиты Родины, объединения русской земли. Свой древний родовой характер сохраняет также героическое и в устной фольклорной традиции, в частности в английской и шотландской народной поэзии (например, цикл баллад о Робине Гуде).
В эпоху Возрождения героическое снова претерпевает характерную трансформацию. Начиная с шекспировского Кориолана в европейской литературе возникает образ героя, который всю свою сверхчеловеческую энергию направляет против общества, вступая с ним в конфликт по причине своей непомерной гордости. Эпоха классицизма с её абсолютистско-государственными идеалами обрекает героику такого рода на неизбежное крушение (театр Ж. Расина), но во времена романтизма персонаж, героически сопротивляющийся обстоятельствам и враждующий с окружающей средой, снова выходит на первый план.
Просвещение и сопутствующий ему революционный классицизм возвращают героическому общенародный пафос, но в условиях стремительного нарастания буржуазного засилья с его непременной трезвостью и расчетливостью героическая патетика носит во многом искусственный, ходульный характер, к тому же откровенно заимствованный у античного мира (на непременные античные декорации литературы периода Великой французской революции 1789–1794 гг. некогда обратил внимание К. Маркс).
Качественно новый этап в художественной судьбе героического начинается с появлением на исторической арене революционного пролетариата и последовавшей затем эры социалистических революций. Литература запечатлевает, с одной стороны, героику исторических событий, ставящих своей целью создание бесклассового общества и воспитание нового, гармонически развитого человека, прочно связанного с таким обществом, а с другой — передает всю глубину такой героики, начисто лишенной эгоистических устремлений. Соответствующий спектр героического отражен в прозе М. Горького и в поэзии В. В. Маяковского, во многих произведениях советской литературы. При всех различиях индивидуальных манер и стилей советских писателей их объединяет постоянный и напряженный интерес к герою, всецело устремленному к слиянию с революционным коллективом, защищающему его интересы («Железный поток» А. С. Серафимовича, «Цемент» Ф. В. Гладкова, «Разгром» А. А. Фадеева, «Рожденные бурей» Н. А. Островского, «Хождение по мукам» А. Н. Толстого, «Города и годы» К. А. Федина).
Историю советской литературы можно представить как непрерывное развитие категории героического в соответствии с задачами нашего общества. Советская литература дала художественное отражение беспримерного в истории подвига во имя этих задач («Как закалялась сталь» Н. А. Островского, «Поднятая целина» М. А. Шолохова), иные, но столь же убедительные формы героического (массовый героизм советских людей в годы Великой Отечественной войны, их героический труд в мирные годы). Достаточно вспомнить произведения М. А. Шолохова, К. М. Симонова, Б. Н. Полевого, А. А. Бека, Д. А. Гранина и других. При этом героическое, выступая как совершенно естественное, может принимать вид будничных, едва ли не обыденных событий, внешне лишенных колоссального напряжения (роман «Тишина» Ю. В. Бондарева, повесть «Всем смертям назло…» В. А. Титова, поэзия А. Т. Твардовского и т. д.).
В литературе капиталистических стран XX в. нередко снова воскресает индивидуалистическая романтическая героика, пафос бесцельности, в сущности, подвига, нескончаемой войны «всех против всех» (таковы романы французского писателя А. Мальро, герои которого хотя и сражаются в рядах революционеров, но преследуют только собственные и потому эгоистические интересы). В литературе Запада сильны тенденции дегероизации, создания образа «антигероя», что вызвано кризисным состоянием буржуазно-интеллигентского сознания (Р. Олдингтон, Э. М. Ремарк, Ф. Кафка, Дж. Джойс).
Вместе с тем произведения таких авторов, как А. де Сент-Экзюпери, Э. М. Хемингуэй, Л. Арагон, Г. Бёлль, многие произведения писателей развивающихся стран интенсивно и художественно полноценно развертывают категорию героического.
См. также
Как создавалась «Полтава»
