Василий Иванович Суриков (1848—1916)
Выдающийся мастер исторической живописи В. И. Суриков родился в Красноярске. Его предки по отцовской линии пришли в Сибирь с Дона в дружине Ермака.
В 1869 г. Суриков поступает в Петербургскую Академию художеств, где учится у известного педагога П. П. Чистякова. Уже во время учебы в Академии Суриков проявляет интерес к исторической живописи. Многоукладность российской действительности, где, наряду с общественными силами новой буржуазной формации, существовали слои, сохранявшие верность патриархальным традициям, уходящим корнями в допетровскую Русь, сыграла большую роль в формировании такого исключительного явления, как историческая картина Сурикова.
Первое значительное полотно Сурикова — «Утро стрелецкой казни» (1881, ГТГ). Не самую казнь, а «торжественность последних минут перед казнью» хотел, по его словам, передать художник в картине. Сами стрельцы полны ощущением неизбежности совершающегося: конфликт приобрел характер независимого от воли и желания людей трагического противостояния двух миров — старой Руси и петровской России.
Суриков широко пользуется средствами эмоционального воздействия, языком поэтических уподоблений, контрастов, композиционной «рифмовки». Таков, например, контраст асимметричных живописных форм собора Василия Блаженного и подчеркнутой горизонтальной линейности кремлевских стен, соответствующий смысловому противопоставлению стихийной толпы, окружающей стрельцов, и регулярного войска Петра I, выстроенного справа вдоль стен. Мглистый сумрак раннего утра, в котором еще виден свет горящих свечей, создает образ трудного, мучительного рождения нового дня и воспринимается как поэтическая метафора, обобщенно выражающая смысл исторической минуты — «начало славных дней Петра мрачили мятежи и казни» (А. С. Пушкин).
В картине «Меншиков в Березове» (1883, ГТГ) показан сподвижник Петра I в опале.
«Боярыня Морозова» (1887, ГТГ) — вершина творчества Сурикова, его великолепного живописного мастерства. Но живописная красота здесь не самоцель, она служит характеристике исторической реальности, глубокому раскрытию замысла картины. Перед нами Русь XVII в. — яркая, цветная, праздничная. В таком контексте темное пятно одежд боярыни Морозовой воспринимается как диссонанс, усиливающий ощущение драматизма момента. Связи со старой верой не порваны, а только рвутся. Это отзывается болью, испугом, злорадством, тяжкой думой — целой гаммой противоречивых чувств в сердцах людей. Переломные этапы истории порождают раскол в обществе, в душе народа, но в этих страданиях сказываются глубинные черты национального характера — мужество, самоотверженность, бесстрашие перед лицом испытаний, сочувствие чужому горю.
С начала 1890-х гг. Суриков от трагически заостренных исторических сюжетов переходит к освещению героических страниц национальной истории. В «Покорении Сибири Ермаком» (1895, ГРМ) вместо героев-жертв, таких, как стрельцы, опальный Ментиков или боярыня Морозова, — победоносная дружина Ермака под развевающимися стягами. Окончательная разрядка трагического напряжения по сравнению с историческим циклом 1880-х гг. — в картине «Переход Суворова через Альпы» (1899, ГРМ). Если в картинах 1880-х гг. сила исторических обстоятельств одолевала героический характер, то в картинах 1890-х гг. сила характера торжествует над драматизмом исторических обстоятельств. Последнее крупное полотно Сурикова — «Степан Разин» (1903—1910, ГРМ).
