Берестяные грамоты
Берестяными грамотами археологи называют разнообразные по содержанию документы 11—15 вв., написанные на березовой коре. Первая береста была найдена 26 июля 1951 г. в Новгороде экспедицией А. В. Арциховского. С тех пор ученые отмечают эту дату как День Бересты. К 1995 г. в Новгороде выявлено 753 грамоты. По предварительным подсчетам, культурный слой этого древнего города хранит в себе еще около 20 тыс. подобных документов. Грамоты на бересте обнаружены при раскопках Пскова (8), Старой Руссы (26), Смоленска (15), Твери (2), Москвы (1), а также в Беларуси — в Мстиславле и Витебске (по одной), на Украине — Звенигород-Галицкий (2).
Березовая кора, использовавшаяся как писчий материал, предварительно обрабатывалась. Ее кипятили в воде, снимали лишние слои, обрезали края. Буквы на бересте чаще процарапывали с помощью специального инструмента — костяного или железного писала, имевшего форму заостренного стержня с лопаточкой на противоположном конце. Редкие грамоты были написаны чернилами, которые при извлечении бересты из земли быстро обесцвечивались. Текст с трудом читался даже в инфракрасных лучах.
Грамоты имеют разную сохранность. Одни — целые, с ровными краями, другие разорваны на несколько частей: чтобы скрыть сведения некоторых текстов, их тщательно разрезали ножом на мелкие полоски. Различают и размеры грамот. Береста № 521 — гигант: ее длина — 38,5 см, а ширина — 14,5 см. Но были и совсем маленькие. Так, береста „Ч° 499 — ярлык длиной 9,3 см и шириной 2 см с единственной надписью «Мишине».
По содержанию берестяные грамоты чрезвычайно разнообразны: много частных писем, некоторые достаточно личные. Так, Микита просит Ульяну выйти за него замуж. К своей суженой он обращается со словами: «Пойди за меня. Я тебя хочу, а ты меня. А на то свидетель Игнат Моисеев» (грамота № 377). Любопытное совпадение: эта береста была найдена в котловане строившегося в Новгороде Дворца бракосочетания. В другой грамоте (№ 43) Борис, выехавший на время в свое имение из Новгорода, просит жену Настасию прислать сорочку, забытую им дома. Имелись и деловые письма, связанные с распоряжениями по хозяйству, приобретением товара, взятием денег в долг, заказом художнику на изготовление икон и т. д. Иной тип документа — завещание. В своем предсмертном «рукописании» «раб божий Михаль» сообщает о своем долге в два рубля (грамота № 42).
На бересте выполняли ученические упражнения, писали азбуку (грамота мальчика Онфима), даже загадки. Бересте доверяли магические заклинания. Заговор, обращенный к «божьей стреле» — молнии, был написан на финском языке (грамота № 292). Он попал в Новгород из Карелии.
Есть грамоты на судебную тему. Найдены адресованные боярам крестьянские челобитные на ключников, списки доходов, поступавших с вотчин, переписка сборщиков дани и т. д. Исследователи отмечают «бесконечное разнообразие текстов».
Значение находок берестяных грамот велико. Этот новый исторический источник приоткрыл неизвестные ранее страницы прошлого Древней Руси, указал на широкое распространение грамотности. Среди авторов писем — не только бояре, княжеские дружинники, но и рядовые горожане, ремесленники, торговцы и даже крестьянские старосты. Грамоты позволили назвать конкретные имена дворовладельцев раскопанных археологами усадеб в Новгороде, в том числе членов посадничьей семьи Мишиничей-Онцифоровичей, художника Олисея Гречина, боярина Феликса и других.
