Антон Павлович Чехов (1860—1904)
Творчество Чехова-драматурга открыло качественно новую страницу в истории отечественной и мировой драматургии. В последние десятилетия XIX в. драматургия и театр отставали от жизни и от литературы в целом, и Чехов был призван воссоединить их, дать сцене нечто современное и свое.
Чехов — автор шести больших пьес — «Иванов» (1887), «Леший» (1889), «Чайка» (1896), «Дядя Ваня» (1897), «Три сестры» (1901), «Вишневый сад» (1904) — и нескольких миниатюр — «шуток», «сцен», водевилей. Водевилю Чехов оставил его веселость и живость, но убрал куплеты, насытил пьесы житейской прозой, сделал их реальнее, весомее. Ирония его бывала не только веселой, но и грустной, а подчас злой. Пошлость, вечный враг Чехова, могла предстать то в облике неотвязной просительницы Мерчуткиной из «Юбилея», то в групповом портрете мещан из «Свадьбы».
Новизну Чехов вносил во всё. Он нарушал принятые «законы сцены» — законы энергичного действия, открытой борьбы героев, как правило, людей особых, даже исключительных. Его эпоха предлагала другое — будни обыкновенных людей; они мало действуют, больше размышляют, и главное у них происходит «внутри», в их скрытой душевной жизни. Чехов дал сцене новые источники драматизма — в каждом мгновении жизни, в деталях быта, в той области пьес, которую потом назовут подтекстом, «подводным течением», вторым планом. Пьесы его, подробные, как повесть или роман, вместе с тем поэтичны и музыкальны — это музыка текста, поэзия природы и тонких душевных движений.
Загадочен жанр чеховских пьес. На своих героев с их порывами, тоской, поисками смысла жизни автор смотрит с сочувствием и любовью, но порой насмешливо или строго — если их «образ мыслей» и «образ жизни» далеко расходятся. Пьесы свои Чехов называет комедиями даже тогда, когда в них, как, например, в «Чайке», много горечи и трагичный финал. Словно жизнь смеется над чеховскими героями и их мечтами.
Для русской сцены конца прошлого века все это было сложно и непривычно. Чехов бросил ей вызов и получил ответ: «Чайка» непонятая, осмеянная, провалилась на сцене петербургского Александринского театра. Автор решил «никогда... ни писать пьес, ни ставить» и, вероятно, выполнил бы зарок, если бы не встреча с Московским Художественным театром. Здесь поняли героев Чехова, прониклись поэзией его пьес, вернули на сцену «Чайку», поставили «Дядю Ваню». И Чехов, не сдержав обещания, написал для этого театра две новые пьесы — «Три сестры» и «Вишневый сад».
Русская жизнь в начале XX в. менялась, она пришла в движение, и настроение тоски соединялось с предчувствием перемен. Судьба чеховских трех сестер была грустной — лишала близких, мечты о достойном труде, не позволяла вернуться на родину, в Москву. Но в финале они вглядывались в будущее с тревогой и ожиданием: что впереди? — «Если бы знать!». Погибал под топором нового хозяина прекрасный вишневый сад, рушились привычные устои жизни. Но уходили в «новую жизнь» молодые, романтически веря: «Вся Россия — наш сад».
Пьесам Чехова была суждена долгая и счастливая жизнь в театрах всего мира. Чеховские традиции можно встретить в творчестве многих драматургов нашего века; его открытиями питаются искусство сцены и искусство экрана. Для людей самых разных стран его пьесы стали жизненно необходимы. В них находят то, что Чехов называл «правдой безусловной и честной», а также обаяние поэзии, строгость и доброту, порыв к лучшей жизни и мужество на каждый день.
