Александр Медведь
Его рост — 190 см. Вес — от 97 кг, когда выступал в полутяжелой категории, и до 110–114 кг, когда боролся с тяжеловесами. Если исходить из спортивных стандартов, то физические данные, прямо скажем, не поражают. И тем не менее ему не было равных. В 1972 г. в Мюнхене его соперник — двухсоткилограммовый американский гигант К. Тэйлор заявил: «Я снимаю шляпу перед этим советским парнем. Он король борцов вольного стиля».
Известно, как высока цена только одной олимпийской победы: годы жесточайшей самодисциплины, тренировок, схваток с могучими соперниками…
Александр Медведь пока единственный борец в мире, который выиграл золотые медали на трех Олимпиадах — в Токио, Мехико и Мюнхене.
Как же Александр начинал свой путь в спорт? Когда он служил в армии, командир, приметивший рослого, мускулистого новобранца, в приказном порядке заставил его посещать борцовскую секцию. Александр подчинился без особой охоты. Он стал чемпионом дивизии, затем округа, потом утвердил себя как сильнейший борец вольного стиля.
У его соперников и бицепсы были повнушительнее, и техникой они владели отменно, и опыта им было не занимать. Но Александр побеждал всегда, наперекор любым прогнозам. Потому что превосходил их мужеством и несгибаемой волей.
Вот случай из его спортивной биографии. На первых минутах финального поединка на Олимпиаде в Мехико он вывихнул палец. Борец, получивший столь болезненную травму, обычно покидает ковер. Александр же остался и сам себе вправил сустав. Противник Медведя, опытный борец из ФРГ В. Дитрих, был ошеломлен и проиграл схватку.
Александр Медведь — доцент Минского радиотехнического института. Однажды студенты спросили у него: «Как вам удалось прожить столь долгую и славную жизнь в спорте?» Вот что ответил Александр Медведь: «Всю сознательную жизнь я учусь. И именно этим объясняю свои успехи на борцовском ковре. Не имей я жадного интереса к жизни, ко всему новому, и грош была бы мне цена как спортсмену. И не только как спортсмену. Мне представляется, что люди, чего‑то достигшие и остановившиеся на этом достигнутом, обречены на преждевременное увядание. Они уже не личности, а памятники самим себе. А это очень горько — при жизни стать самому себе памятником».
