ПРАРОДИНА ИНДОЕВРОПЕЙЦЕВ ПО ДАННЫМ ЯЗЫКА
Прародина народа — это территория, где данный народ сформировался как отличный от соседних. Идея прародины является очень древней: она развивается в мифах и легендах народов, находящихся на очень ранних стадиях развития.
И это естественно. Древнее племя, замечая, что и по языку, и по обычаям оно отличается от окружающих его племен, стремится как-то объяснить причины этого отличия. А поскольку до образования государств племена, как правило, меняют территорию обитания, иногда перемещаясь на очень значительные расстояния, то самым естественным объяснением отличия от соседних народов им кажется то, что они пришли откуда-то издалека — с территории реальной или мифической прародины.
Это «объяснение» универсально: исследователи встречаются с ним в легендах всех народов, которых цивилизация застала на стадии общинно-родовых отношений.
Определение прародины индоевропейцев конкретно сводится к установлению пространственных и временных границ существования общеиндоевропейского праязыка в его наиболее полном составе и наиболее едином виде и, следовательно, самих индоевропейцев как целостного этноса. Требование единства пространства и времени связано с тем, что теоретически возможна ситуация, когда одно и то же пространство, но в разные эпохи выступает то как прародина единого этноязыкового комплекса, то как территория, где существуют хотя и близкородственные, но уже не единые диалекты.
Аргументы в пользу того или иного решения вопроса о прародине индоевропейцев очень разнообразны и неоднородны. Чаще всего они основываются на анализе фактов, которые относятся к более поздней эпохе, когда индоевропейское языковое единство распалось или уменьшилось. Это, например, данные о конкретных индоевропейских языках, уже выделившихся из общеиндоевропейского, их отношениях друг к другу и к реконструируемому языку, о местоположении этих обособившихся языков, их миграциях, хронологических характеристиках, контактах с другими языками и т.п.
На основании аргументов подобного типа временные рамки прародины индоевропейцев относили к III тысячелетию до н.э., а после открытия хеттского языка — к IV или даже V тысячелетию до н.э.
В качестве материала, доказывающего родство различных индоевропейских языков и их общее происхождение из единого праязыка, обычно фигурируют слова, которые обозначают растения, животных, металлы, минералы, элементы ландшафта, формы хозяйственной деятельности и социальной организации и т. п. В многочисленных попытках определения прародины индоевропейцев некоторые из этих слов играли и играют особую роль. Таков, например, знаменитый «аргумент бука». Наличие индоевропейского *bhāgó-s — «бук» (сравним: древнегреческий fēgos, fāgos — «дуб», латинский fagus — «бук», галльский bāgos, древнеисландский bok и т. п.) в сопоставлении с ареалом этого дерева исключает возможность локализации прародины индоевропейцев к востоку и северо-востоку от западного Причерноморья. Не менее известен «аргумент лосося». Индоевропейское обозначение этой рыбы *lak"so-s (русское лосось, литовское lašis, lašisa древневерхненемецкое lahs, тохарское laks — «рыба») отсылает к бассейнам рек, впадающих в Балтийское и Северное моря, а также к Аральскому морю, отсекая, следовательно, территорию, где эта рыба неизвестна.
Более надежное определение прародины индоевропейцев получается при совместном использовании доказательств этого типа, хотя при этом нередки противоречия. Особый и очень важный круг аргументов составляют гидронимы (т. е. названия рек, озер и т. п.), которые обладают особой устойчивостью и консерватизмом. Немецкий лингвист Г. Краэ и его последователи установили единство индоевропейского гидронимического пласта в Западной и Центральной Европе, вплоть до Южной Прибалтики, и видели в этом обстоятельстве возможное свидетельство нахождения прародины индоевропейцев в Европе.
При всей важности подобных аргументов («лососевого», «букового» и т. п.) они никогда не имеют абсолютного характера. Мена значения, перемена реалии, к которой относится данное название, случаи параллельного развития и другие подобные явления могут сильно исказить исходное состояние. Кроме того, не всегда совершенны и данные палеоботаники и палеозоологии.
Если в определении пространственных границ древней родины индоевропейцев основную роль играют «природные указатели», то при установлении временных рамок ее существования аналогичная роль принадлежит «культурным» указателям, прежде всего тем, которые имеют отношение к прогрессу техники и форм экономики. Так, например, хронологически прародину индоевропейцев (во всяком случае перед ее концом) иногда относят к неолитическому периоду на основании общеевропейского характера двух важных терминов, этимология которых вскрывает технологические мотивы называния — *áies — «медь», потом «бронза» (от индоевропейского ai — «разжигать огонь») и *ákmen — «наковальня» и «камень» (от индоевропейского *ak — «острый», в связи с технологией обточки). Такого же типа аргументами считают языковые данные, относящиеся к терминам для пахоты, плуга, боевых колесниц, отдельных видов оружия, утвари и т п
В целом хронологические рамки прародины индоевропейцев определяются значительно четче, чем пространственные Большинство специалистов согласны считать V—IV тысяче летия до н. э тем временем, когда существовала древнейшая индоевропейская цивилизация В отношении пространственной локализации в настоящее время целесообразно счи таться с очень немногими вариантами разной значимости Одии из иих рассматривает в качестве прародины индоевропейцев широкое пространство Центральной Европы — от Рейна на западе до Западной Украины, на котором в V тысячелетии до и э сложилась достаточно однородная неолитическая культура Другой вариант реконструируемой прародины индоевропейцев охватывает еще более широкие пространства — от Рейна до Верхней Волги (включая даже Финляндию) — и опирается в своих заключениях практически только на археологические данные, отсылающие к концу III тысячелетия до н э
Более перспективны разные варианты локализации прародины индоевропейцев в северном Причерноморье и Приволжье («курганная», или «древнеямная», культура), где в V—IV тысячелетиях до н э формируется единая культура (сравним, в частности, одомашнивание ло шади, употребление колесниц, мифологические представления обожествление солнца, бог-громовик, культ коня и т. п.). Реалии материальной и культурной жизни «курганного» населения относительно полно соответствуют фраг менту индоевропейского словаря, реконструируемому для индоевропейской цивилизации этого типа Также существенно, что позже носители этой культуры устремлялись с этой территории по разным направлениям — в балкано-дунайский ареал (в 1-й половине IV тысячелетия до н э ) и далее в Центральную и Северную Европу, в Закавказье, Иран и Анато лию (во 2-й половине IV тысячелетия до н э ), в Восточное Средиземноморье и, возможно, в Египет. Эта концепция, развиваемая М Гимбу-тас, бесспорно, обладает рядом преимуществ перед другими точками зрения Одно из них — в установлении связей культуры южнорусских степей V—IV тысячелетий до н э с культурами Балкан, Малой Азии, Закавказья
В последнее время иовая теория прародины индоевропейцев выдвинута Т В Гамкрелидзе и В В Ивановым Основанная прежде всего на языковых данных, она отождествляет пра родину индоевропейцев с областью в пределах Восточной Анатолии, Южного Кавказа и Северной Месопотамии в V—IV тысячелетиях до н. э. Достоинство новой теории — в полноте лингвистической аргументации, при этом целый ряд языковых данных привлекается учеными впервые.
Проблема локализации прародины индоевропейцев по языковым данным, несмотря на гипотетичность всех предложенных до сих пор решений, является и мощным стимулом для дальнейших исследований в области индоевропеистики, в которых языковое и историческое начала взаимно проверяют и поддерживают друг друга.
