ДИАЛЕКТЫ КАК СВИДЕТЕЛИ ИСТОРИИ НАРОДА
Развитие языка как средства общения регулируется двумя противоборствующими тенденциями: дивергенцией (расхождением, дифференциацией) и конвергенцией (схождением, интеграцией). Эти тенденции тесно связаны друг с другом и на каждом отдельном отрезке исторического развития языка уступают место друг другу в зависимости от условий общения. Проявляется это в том, что распад некогда единого языкового коллектива обусловливает языковую дивергенцию: новые языковые особенности, появляющиеся в речи одного из отделившихся коллективов (например, племени), не распространяются на язык остальных отделившихся групп, а это ведет к накоплению языковых различий между ними. Так образуются диалекты — разновидности некогда единого языка. За длительный период изолированного развития может накопиться столько различий, что разные диалекты могут перерасти в разные языки. Напротив, в случае объединения племен (например, в едином государстве) неизбежно начинается интеграция их диалектов, которая выражается в сглаживании языковых различий, в распространении новых языковых особенностей на речь всех групп населения, вошедших в такое объединение.
Образование современных народов — это результат политического и экономического объединения племен или групп населения, живших обособленно в эпоху феодальной раздробленности и потому говоривших на разных диалектах. Вот почему все современные языки на разных территориях своего распространения представлены местными диалектами (в наше время — лишь в сельской местности), отражающими древнюю разобщенность населения разных областей.
Еще в прошлом столетии, изучая диалекты Германии, Ф. Энгельс в своем историко-диалектологическом исследовании «Франкский диалект» показал, как на старые племенные границы древних франков наслаивались границы более поздних диалектных особенностей, соотносящиеся с границами феодальных государств. Конечно, на территориях распространения развитых национальных языков нельзя ожидать абсолютного совпадения диалектных границ с более или менее условными политическими границами многовековой давности: по мере упрочения национальных объединений диалекты все интенсивнее взаимодействуют друг с другом. Одни диалектные особенности исчезают, вытесняясь другими — противопоставленными особенностями соседнего диалекта. Поскольку, однако, процессы диалектного взаимодействия осуществляются достаточно медленно, следы давних исторических отношений во многих случаях сохраняются до сих пор.
Это показывает лингвистическая география, оперирующая диалектными картами, на которые нанесены границы распространения диалектных особенностей — изоглоссы (сравним в физической географии: изобары, изотермы), отражающие границы между диалектами одного языка или родственных языков.
Лингвистическая география показала, что изоглоссы диалектных особенностей, развивавшихся примерно в одно и то же время, в одних и тех же исторических условиях, часто оказываются территориально близкими друг другу.
На диалектологической карте современных восточнославянских языков хорошо видны пучки изоглосс, соотносимые с древними политическими границами и, как правило, совпадающие с этнографическими границами, очерчивающими области, население которых характеризуется своеобразными особенностями быта, одежды, домостроительства, орудий труда и т. д. (на карте такие пучки изоглосс представлены обобщенными границами распространения диалектных особенностей). Например, границы многих особенностей, развившихся некогда в говорах Ростово-Суздальской земли, такие, как губно-зубной [в] (свойственный и литературному русскому языку; в других говорах ему соответствует губно-губной согласный, напоминающий неслоговой [у]: [унук], [лaука] и под.), как твердое произношение возвратной частицы [моюс], [купалса], ударение на окончании глаголов II спряжения (даришь, варит и под.), им. п. ед. ч существительных мать, дочь, свекровь (как в литературном языке, в других говорах- мати, матерь или матеря; свекрова, свекровка или свекры) и ряд других, соответствуют средневековой южной границе этого княжества
Такие особенности древнего новгородского диалекта, как уподобление сочетаний зубных и губных согласных («обинно», «ронной» и под. вместо обидно, родной; «омман», «оммен» и под. вместо обман, обмен), совпадение форм дат. и твор п. мн. ч (по лесам — за лесам, к новым избам — за новым избам) и некоторые другие, занимают компактную территорию в пределах политической границы Новгородской земли. На востоке они лишь частично проникали на территорию ее древних колоний.
Неоднородный этнический состав средневековых государственных объединений также находит отражение в распределении современных диалектных границ. Яркий пример — пучок изоглосс, указывающий на то, что языковые особенности, распространявшиеся в XI—XIII вв. на большинство древнерусских диалектов, не проникали на восток, в междуречье Оки и Москвы, несмотря на отсутствие здесь политической границы. Летопись упоминает, что в этом районе в то время проживала голядь (см. Балто-славянская общность), являвшаяся как бы барьером на пути общения древнерусского населения, жившего к западу и к востоку от нее. Именно этот барьер и должен был преодолеть Илья Муромец, прокладывавший из Ростово-Суздальской земли к Киеву «дорогу прямоезжую» и встретивший здесь не только «леса дремучие», но и враждебные восточному славянину силы, которые символизирует в былине Соловей-разбойник. Как и когда исчезла голядь, летописи не сообщают. Но тот факт, что сейчас на этой территории распространен диалект ростово-суздальского типа, говорит нам, что голядь была русифицирована (т. е. постепенно утратила язык предков и стала говорить по-русски) после того, как область ее поселений вошла в состав Московского княжества, т. е. после XIV в. В этом случае диалектные границы, представленные пучками изоглосс на современной диалектологической карте, оказываются важным источником восстановления древних исторических процессов, не упоминаемых в письменных сообщениях.
